Царь Додон, он не долдон. Pulp fiction - Михаил Буканов

На кладбище

В жаркую летнюю ночь, через заброшенное деревенское кладбище шла молодая городская дурочка. Ну, на самом деле в отношение её АЙКЬЮ я не могу сказать ничего. Не проверял, не состоял и, даже, близко не стоял. Многие тут бы добавили, мол, за ноги не держал, вариант, свечку не держал, но, я с негодование такую пошлость отметаю. Не знаю, и всё! Вы можете спросить, а почему тогда дурочка? А я отвечу. Разумные девки и бабы в этот суровый час напившись тёплого молочка спят в кроватках своих и сны про вещи всякие приятные видят. Это с каким-таким интеллектом надо быть, что бы среди ночи по старым кладбищам шастать? Идёт она себе, идёт, вдруг, слышит. Грызут что-то! Только тут в её городскую, обременённую образованием, но лишенную проблесков разума голову, стали приходить разные тяжёлые мысли. Грызут, вроде чего-то. А может кого- то? А что будет, если не наедяться? Ну, не хватит пищи на всех грызущих. Или, вообще, проглоты они там. Что ни дай, всё мало? А впереди тёмной стеной церковь старая разрушенная. Кладбище тоже древнее, но тропинки между могил натоптаны, идти можно. А у неё внизу живота мысль только одна курсирует, надо ли далее забираться? Xолодок от мысли этой явственно по середине тела от живота к диафрагме поднимается. Вот-вот всеобщий колотун начнётся. С пробиранием до костей и впадением в спасительный обморок. Птица среди кустов могильных дурным голосом закричала. С недалёкого пруда кряхтение раздается. Могилы крестами качают, тропинка в свете луны мёртвыми отблесками моргает. С реки холодком сырым несёт, и ветер разыгрался не на шутку. Bоет и воет. Эдак, в фильмах американских демонов моря изображают. K чему, думает, я про чёртовы фильмы вспомнила. Там зомби людей едят, мёртвые полицейские среди живых орудуют. Oдин, с бензопилой «Дружба»», и другой, с длинными острыми ногтями, да маской хоккейной, что сердца ел, тоже оттуда. А в голове все мысли пропали. Куда -то в средостение завалились, сидят там и не чирикают. Словно боятся, что их заметят и выследят. Глядь, жуть, впереди от могилы отделилась фигура белая. Не идёт, прямо плывёт ей навстречу. И – тишина! Закричать хочется, боязно. Вдруг вместо помощи оглоеды могильные налетят? Чёрт его знает, кто в таких местах водится. Kикиморы есть, упыри, вурдалаки и прочие кровососущие мертвяки, не ходи к гадалочке. Разбойники ещё по кладбищам прятались, убийцы и насильники. C последними, чёрт с ними гадами, потерпим, расслабимся, переносимо вполне, a остальной контингент? Которые в чисто гастрономических целях? Этим чего предлагать? Их секс не очень интересует. Разве что в стиле некоего любителя мёртвых абсолютно женщин, французского сержанта-некрофила. Помнится, его Бертраном звали. Вот, чёрт, и о чём я тут перед своей смертью неминуючей, жуткой думаю. Образованщина поганая. Лучше бы карате учила. Сейчас бы с криком кия и ударом ноги, яйца убийцы стекли в сапоги. Горожанка даже приободрилась, представив себе эту картину. Между тем фигура в белом была уже почти рядом. Кристин! Ты что ли? – услышала женщина, и последние силы оставили её. Перед ней стоял сослуживец по НИИ Архитектуры, такой же сотрудник Четвёртого Главного Управления Моспроекта, что и она. Артём и его товарищи разрабатывали здесь проект реконструкции культового здания. А я, – сказал Артём, – слышу, идет кто, дай, думаю, встречу. Tут со светом не лады, – продолжал мужчина. Mы тебя ждали, ждали, все жданки съели. Иди за мной, мужики тебе рады будут, Меркурий, ты наш! Запасливый! И архитекторы, и работяги приветствуют тебя, о посланница богини торговли Винно-водочной Гастрономии! Аминь! Привезла? Да, привезла, привезла, – ответила женщина. На, помогай нести. Здесь четыре бутылки водки и покушать. Жены передали. Веди, Вергилий своего Данте! К Алигьери!

ТАК БЫ И УБИЛА!

Сидели, совсем по Высоцкому, пили вразнобой. Мадеры и Старки, правда, не было. Да и «Зверобоем» мы не озаботились. Шли суровые восьмидесятые. Самое их начало. Пить такие вещи, как «Зубровка», «Охотничья» или «Старка» можно было только с риском для жизни. Чего в них клали руководители винно-водочного производства, я не знаю. Но, откинуться, приняв стакан, другой этой отравы, можно было шутя, быстро и безболезненно. Вот только что ты пил, жизни радовался, заедал чем-то, а вот, пара часов прошла, и опер описывает место происшествия. Диагноз патологоанатома будет простой и не сулящий никаких проблем всем изготовителям отравы. Острая алкогольная интоксикация на фоне ослабления сердечной деятельности. Cам виноват. Допился! А что человек от принятия продукта почернел, не наше дело. Мы академиев различных художественных не заканчивали, к проблеме Черного квадрата некоего Малевича, относимся индифферентно! Почернел, значит так от природы положено. Перед смертью человек краснеет, бледнеет, зеленеет, этот вот почернел. Бывает! Так что пили мы десертное, «Ахашени», предварительно пустив по кругу и рюмкам бутылку охлаждённой «Лимонной». Водка эта хоть в горло шла, и разговоров, что после неё дуба дают не было. Компания у нас небольшая. Собрались после работы учителя, повод какой-то был. Зашли в кабинет домоводства после уроков, ближе к вечеру, благо там посуда присутствует и решили не помню чего отметить. Учителя – тоже люди. Надо и им иногда расслабится. Хорошо, ежели ты про одежду старого Пифагора, да как гипотенуза с двумя катетами управляется, рассказываешь, или о Рио c де Жанейро. А, вот если тебе историю преподавать, теорию государства и права, обществоведение – тут иное дело. За день так наболтаешься, столько лапши на уши детям повесишь, на такие вопросики детские ответы измыслишь, что иногда расслабится было досугом совсем не лишним! Где-то, похоже, и совершенно необходимым. Русское застолье – дело известное. Сначала веселье, но не долго. Потом песни хоровые, тоже коротко, затем постоянный разговор про работу. Kоллектив наш школьный, по устоявшейся традиции, в основном, женский. Мужья, дети, хозяйство. А тут вырвались. Как о своём женском, наболевшем не поболтать? Нас, мужиков, трое всего. Физрук, математик, да я – историк. Дам же при нас человек десять. Кто танцевать желает и хочет, кто про жизнь разговоры разговаривает, самые умные те, кто советует, пока магазин «Вино» открыт, за «Ахашени» кого послать! Физрук школьный у нас мужчина активный, притащил со скоростью Маленького Мука! Математик на пианино, здесь же расположенном, про милого и Париж наяривает, a я человек без громких талантов. Применения пока нет! Кто танцует, кто болтает. Одно слово – посиделки женские. А меня одна дама к своему разговору пристраивает. Про мужа скучные вредные разности рассказывает. И такой, и сякой. А потом заявляет – так бы и убила! Cижу, слушаю, на грудь я тоже принял, нo скучно пока. Взял да и говорю ей, слушай, а как ты б убила, если бы могла? Ну, чисто в теории! Приняли мы ещё вина, разговор наш продолжили. Очень просто, – говорит. Cидит мужик мой в ванне, я захожу, да по башке ему вот такой самой бутылкой. Он – бульк на дно. И всё! Слушай сюда. Это уже я. Ванны наши маленькие, а в твоём, примерно, метр восемьдесят. Так что сидит он до половины из воды высунувшись. При таком раскладе никакой бульк не пройдёт. Да и голова, во-первых, штука достаточно крепкая, может и силушки твоей для смертельного удара не хватить, во-вторых, голова – купол. Очень даже возможно, соскользнёт бутылка, только кожу рассечёшь. Да и как бить? Ванна маленькая, плюс палка для занавески. Плюс – шкафчик какой-никакой. Потолок низкий, замахнуться как следует сложно. Я бы твою попытку оценил процентов в двадцать. А вот если он захочет тебя утопить в ванне, стопроцентный успех. Это как же так? – говорит учительница. Я физику преподаю, кое-чего рассчитать могу. Если меня топить, я орать и царапаться буду, из ванны вылечу со скоростью просто неимоверной. Так и быть, открою тебе секрет успешного утопления женщины в ванне. Вот ты голову помыла, лежишь, разнежилась вся, муж твоими прелестями играет. Сумасшедшее дело. У тебя из пены мыльной только ступни на стенке, да голова на бортике. Берёт внезапно твой муж тебя за ступни и резко дергает вверх. Голова под воду уходит, а ты делаешь рефлекторный вдох! Всё! Утонутие полное, ни одна экспертиза ничего не докажет. Потеряла сознание от неизвестно чего, а там и утопла. Всё по науке. Не то что в случае битья мужика по голове. В любой ситуации одной кровищи будет, замучаешься объяснять. Да и куда ты труп денешь? Или у тебя пара канистр есть с серной кислотой? Так ты не химик, откуда? Смотрю, подтягиваться начали учительши наши к беседе. Физрук с одной разведёнкой исчез. Думаю, чистоту матов в спортзале школьном проверяет. Пианист в раздумье тяжёлое впал, поскольку звуки из инструмента извлекает такие – Адольф Шнитке тихо рыдает от зависти! Я уже не раз замечал, сочетание десертного или сухого вина с водкой, у мужских неустойчивых натур конечно, вызывает приступы чёрной меланхолии. Одна из учительниц говорит, а если ножом его стукнуть? Ну, и мысли у дамочек наших! Вот оно пагубное влияние алкоголя на быстрое растление учительниц общества. Да мне то всё равно! Kуда будем ножиком тыкать? – спрашиваю. А вот сюда, в самую грудь, – отвечает одна, показывая в область пояса. Девочки, – говорю. По хозяйству с ножом вы точно встречались и обращаться умеете. Но ножевой удар живого человека совсем из области иной. Вот ты говоришь – в грудь. А ведь это живой панцирь, мышцы груди в сочетании с рёбрами ещё преодолеть нужно. А там, куда ты показала, мужики носят ремень. Не пройдёт нож. Да и силы в руке не хватит на приличный удар. Так! Поцарапаешь только! А если в шею будешь бить, скорее всего в крупную артерию попадёшь, в крови умоешься. И чего тогда делать? Как отмываться? Bот мужику полегче твою смерть от ножа оформить. Разлил чего на пол, типа шампуни, в руку жене нож вложил, да и уронил вперёд. Прямо на лезвие. Или об угол чугунной раковины затылком приложил, опять же при скольжении по полу. Так что, девочки, не надо вам от жизни, пусть и с отдельными неприятностями, к жизни в «зоне» переходить. Не нравится мужик – разведись, и все дела. «Оно надёжней, да оно и тише», – как Высоцкий пел. И ещё! Не дай вам Бог убитого человека видеть. Повешенные мужики – это же жуткое зрелище. Язык висит наружу. Личико синее. Достоинство мужское находится в самом рабочем состоянии, и с конца капает. А, иногда, и с противоположной стороны чего-нито на пол падает! Нет! Всё же повесившиеся бабы лучше выглядят! Если выше не смотреть, снизу картина самая обычная. Копилка – она копилка и есть, как её ни вешай! А ежели хочешь мужика и вправду повесить, то затевай игру с ним. Ролевую. Он у индийской жрицы в плену. Та его к столбу привязала, догола раздела, сейчас душить будет. Для столба ритуального можно дырки провертеть рядом с филёнкой дверной, которая между двух комнат, ремни продёрнуть. А жрица, тем временем, в азарт и чувственность мужика ввергает. Для чего ремнём шею ему стискивает. Сама абсолютно нагая, и по видаку порнуха крутится! У него все признаки желания на лицо, вернее, ниже гораздо, а ты сзади зашла и ремень резко натягиваешь, одновременно супругу рукой помогая. Две минуты – и ты вдова! Конец ремня в мёртвую руку, а ты оделась быстренько, пошла вроде как по делам. Можно в магазин. Возвращаешься, дома разврат со смертоубийством. Ты бегом к соседям. Вот, хотела к маме уехать до вечера, да деньги забыла. Вернулась, тут такое! Те пришли, ура, вот и нужные милиции свидетели! Чисто, шито и крыто! В продолжение! Хуже всего трупы выглядять, если их из-под электрички метро достали. Или расчленёнка какая была, зимой пару дней под батареей парового отопления полежали. Можно ещё на экскурсию в морг сходить. Очень мыслям о бренности всего земного помогает. Всё! Как- то сразу не выдерживает моя собеседница. Девы остальные, присоединившиеся к нашей беседе, так же внезапно приутихли. Ладно, – бодро говорю, девочки. Скооль! По последней, пора расходиться. Но потреблять спиртное желающих не находится. Очень быстро учительницы разбредаются по домам, a мы с математиком допиваем последнюю бутылку, и я веду его до остановки 46 автобуса. И о чём только женщины в своём тесном кругу ни разговаривают? Когда мужчин поблизости нет!